«Медиамир использует гиперсексуализацию девушек». Как в Мариинском готовят премьеру «Лолиты»

12 февраля 2020, 18:29

Версия для печати

Tweet

В Петербург на двух фурах «переехала» пражская постановка оперы Родиона Щедрина по роману Владимира Набокова «Лолита». Таким образом театр замыкает уникальный круг: при жизни Щедрина на сцене петербургского театра будут идти все написанные им оперы.

«Фонтанка» побывала за кулисами «Мариинского-2» на репетиции и узнала, как возлюбленная Гумберта Гумберта из соблазнительницы превратилась в жертву, и что общего между ней и Бритни Спирс.

«Я люблю вас с первой минуты...», «Я страстная и одинокая женщина. Я хочу, чтобы вы стали спутником жизни, чтобы были готовы соединить свою жизнь с моей…» — признается Гумберту мать Лолиты, Шарлотта. Но тот оборачивается к ней только после слов: «И стать отцом моей девочки...»

В этот момент герой (его партию на репетиции исполнял Сергей Романов) меняется в лице и начинает как бы в шутку связывать женщину, надевая на нее чулок Лолиты. А после — рассказывает (повествование ведется от его имени): «Я ласкал ее и воображал Лолиту, что она старшая сестра Лолиты — тело холеное, но бедра тяжелые». Поначалу Шарлотта, чью партию исполняет Анна Кикнадзе, смеется, говоря: «Нет, нет, пожалуйста, нет!» Но потом музыка звучит жестче, мрачнеет и голос солистки, набирая силу и, заполняя зал, и та же фраза пробирает до холодка по спине: «Нет, нет, пожалуйста, нет!»

Оперный спектакль «Лолита» в Мариинском театре маркирован 18+, причем «без дураков»: теперь учреждения культуры теперь обязаны контролировать, чтобы в зале не было тех, для кого произведение не предусмотрено. Билеты на детей, даже старшего школьного возраста, покупать бессмысленно — все равно не пустят, даже с родителями. Кстати, если хорошо выглядите — берите с собой паспорта и будьте готовы к очередям на входе — проверка занимает время.

Произведение Набокова, давно будоражащее умы не только ценителей литературы, но и любителей самопиара, ставит чешский режиссер и перформер Слава Даубнерова. Молодая сосредоточенная женщина в черном брючном костюме — человек современного западного мира, где сексуальные темы в произведениях искусства любой эпохи, как и биографию их авторов, сейчас изучают под лупой. Вспомнить только о попытках переосмыслить вклад Гогена в историю мирового искусства из-за информации о его сексуальных контактах с несовершеннолетними таитянками. Вот и «Лолита» для Даубнеровой — история не о кокетстве и неудержимой постыдной страсти. Постановщик определенно видит в девочке жертву: ей только 12, и ее насилуют — мир взрослых и мир детей необходимо разделять, а не сексуализировать юность, что характерно для современной поп-культуры.

Несмотря на это, Даубнерова не стремится «переделать» природу артистов. Например, остается сама собой исполнительница заглавной партии Кристина Алиева, которая репетировала спектакль, когда за кулисы заходил наш корреспондент, — она органична в роли пацанки-соблазнительницы, невероятного по энергетике человека, перед которым бы и вправду мало кто устоял. Девушка легко запрыгивает на багажник автомобиля, где танцует под музыку в наушниках («Это была моя Лоло», — комментирует мать), скачет по квартире и дерзко закидывает ноги на Гумберта, когда они смотрят телевизор, сидя на диване. В очередь с ней поет Пелагея Куренная, и у нее — своя Лолита.

репетиция оперы «Лолита»

Фото: Павел Каравашкин/ "Фонтанка.ру"

Партии солистов у Щедрина достаточно трудны: атональное звучание не интуитивно, мелодии непросто запоминать — а учить оперу солисты Мариинского начали лишь немногим более месяца назад. Иногда певцам все еще требуются «подсказки». Репетиции проходят в здании «Мариинки-2», закулисье которого настолько просторно, что пока на основной сцене идет вечерний спектакль, позади него, за разделяющей стеной, режиссер может работать с солистами «под рояль».

Репсцена не оснащена поворотным диском, поэтому он просто очерчен на полу, а артисты и режиссер переходят от одной части декораций к другой. По сторонам расставлены экраны, показывающие в прямом эфире дирижера. Сергей Неллер в это время сидит в паре десятков метров от рояля, и пока концертмейстер Ирина Соболева оживляет партитуру, дирижирует невидимым оркестром. Иногда из динамиков раздаются фрагменты записи оркестра из Праги. Оркестровые репетиции тоже проходят, но сейчас режиссеру нужнее отработать действия артистов.

В центре сцены, окруженной уходящим в черноту реквизитом других спектаклей, — обстановка квартиры, лишенная стен: кухня-столовая, ванная, кабинет с печатной машинкой «Консул» и ручной видеокамерой на столе. По одну сторону от нее — арка, увитая плющом и символизирующая сад, по центру — старенький легковой автомобиль «Бьюик» с бутылкой из-под виски на переднем сиденье. Декорации в духе американской мыльной оперы дополняют припаркованный у стен фургон, бензоколонка и светофор, сложенный у стены позади стульев для тех солистов, что ожидают своего выхода.

Среди них сидит и Родион Щедрин. Композитор в хорошем настроении, но беседовать с журналистом «Фонтанки» не решается, «чтобы не сглазить» важное для него предстоящее событие — и по всем вопросам, включая собственные идеи и состояние, переадресовывает к произведению Владимира Набокова. В то же время, когда солистам оказывается трудно попадать в музыку, он решительно подходит к концертмейстеру и подправляет партитуру. В перерыве композитор подходит к режиссеру и прощается словами «дедушка устал», заверяя: «У вас все получится».

«Родион Щедрин за ходом постановки в Праге не следил и увидел на премьере уже готовую продукцию, — рассказала Слава Даубнерова «Фонтанке». — Что просто фантастически с его стороны, он оказался полностью открыт для изменений, с ним было хорошо работать. Например, мы обсуждали, можно ли задержать паузу, потому что это было важно для сценической концепции. Он понимает, насколько важна хорошая театральная постановка. Я впервые встретила композитора, кто не дрожал бы над своей партитурой как над святыней, — притом, что мне безумно нравится его музыка. И ведь он же сам написал либретто. Он отлично чувствует театр».

К слову, Родион Щедрин познакомился с текстом «Лолиты» благодаря возлюбленной Владимира Маяковского Лиле Брик — та одолжила ему книгу, выпущенную в самиздате. И у нее же дома он познакомился со своей будущей супругой — Майей Плисецкой.

Слава Даубнерова: «Имидж Лолиты изменился за 60 лет»

«Роман Набокова — великолепный материал для оперы, что для меня стало большим сюрпризом. Я не знала, такая опера уже написана, мне о ней рассказал предыдущий директор пражского театра. Для режиссера — удовольствие ставить такого рода материал, потому что это еще и отличная пьеса с точки зрения театра: ситуации в музыке удивительно театральны, произведение сконцентрировано вокруг очень интимной ситуации. Я всегда мечтала работать с певцами над темой человеческих отношений, психологии и создавать нечто особенное. Так что меня восхищает эта работа.

Слава Даубнерова

Фото: Павел Каравашкин/ "Фонтанка.ру"

Для меня было очень важным сменить призму, через которую люди смотрят на этот сюжет. Потому что спустя 60 лет после того, как написана «Лолита», общество стало по-другому ее воспринимать. Имидж Лолиты изменился. Раньше она был синонимом нимфетки, соблазнительницы. А для меня Лолита прежде всего — жертва. Наиболее важная информация в этой книге — что ей только 12 лет. Гумберт Гумберт ее насилует и соглашается с этим в книге. Книга подается с позиции Гумберта Гумберта. Конечно, в этом романе фантастический язык, но это язык манипулятора, который, защищаясь от посторонних взглядов, хочет выказать свои аргументы. Но для меня было важным показать мир 12-летней девочки. И, конечно, для меня была важной линия Шарлотты, матери. Я хотела показать разрыв между миром взрослых и хрупкостью девочки, которая не может себя защитить.

Нынешний образ Лолиты в общественном представлении сформирован масс-культурой, которую сегодня составляют девочки из видеоклипов, вроде Бритни Спирс или Майли Сайрус. Медиамир использует гиперсексуализацию девушек, и их сравнивают с Лолитой, что я считаю недопониманием произведения и неверным толкованием образа героини. Набоков описывал свою Лолиту не как гиперсексуальную девушку, а как угловатую девчонку, которая даже в чем-то выглядела как мальчишка.

Для меня было важным представить в опере разные точки зрения. Общество ведь часто слепо, для нас — норма, что мы видим в клипах девочек в коротких юбках. Я не против коротких юбок, но у этого прямая связь со школьной униформой, словно бы мы хотели сексуализировать одежду подростков. Это становится естественным для общества, и мне кажется важным говорить и думать об этом».

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»